Моя незнакомая подруга - Страница 4

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

– В Кунцево?

– Да.

– Скажите...

– Довольно, – решительно заявила Володина, – это уже не пара вопросов, а целый допрос! Я оставила вам свой номер телефона не для того, чтобы вести кретинские беседы. Появится новая коллекция – сообщите!

Трубка противно запищала, я бросила ее на сиденье. Дана находится дома, судя по уверенному голосу, у нее все в порядке. Наверное, полковник Дегтярев прав, я слишком увлекаюсь чтением детективных романов и мне на каждом углу чудится преступление. Ну почему я решила, что рыжеволосой красавице нужна помощь? Девушка смотрела на меня умоляющим взором? Может, у нее всегда такой взгляд! Вот, например, наш мопс Хуч. Если не знаешь, что он с утра хорошо закусил курицей, полакомился печеньем, которым его угостил Аркадий, затем украл малую толику фруктов из спальни Маши, то заплачешь от жалости к несчастной собачке, которая смотрит на тебя огромными карими печальными глазами. У посторонних людей, впервые увидевших Хуча, кусок застревает в горле, и они начинают угощать мопса, приговаривая:

– Маленький! Совсем проголодался, вон как кушать хочет!

Представьте изумление добрых гостей, когда Хучик отворачивает нос от сыра, а Маня радостно поясняет:

– Не давайте ему «Чеддер», Хуч ест только «Трюфель».

Вот вам и ослабевшая от недоедания собачка!

Вероятно, у Даны такой образ: девушка со слезами на глазах. И почему я решила, что рассказ о сумке из бутика «Алонсо» – это попытка женщины назвать свое имя? Она просто хотела похвастаться эксклюзивным клатчем! Все, забудем о глупом происшествии, лучше сделаю педикюр, правда, к моему мастеру надо записываться заранее.

Я позвонила в салон и узнала, что маникюрша Танечка готова принять меня прямо сейчас. Я поехала в сторону Кутузовского проспекта, тихо радуясь невероятной удаче. Попасть в разгар лета на педикюр без предварительной договоренности сродни чуду.

Чтобы клиентка не скучала во время процедуры, Таня дала мне пару глянцевых журналов, и я принялась лениво листать страницы. На фотографиях мелькали одни и те же лица, оставалось лишь удивляться, почему некоторым людям не надоедает безостановочно носиться по тусовкам. Я зевнула.

– Скучное чтиво? – тут же спросила Танечка, ловко орудуя пилкой.

– Точно, – согласилась я.

– Возьмите другой еженедельник, – посоветовала она и сунула мне тоненькую брошюру, – совсем новый, только вышел.

Я раскрыла обложку и увидела фото Даны. Красотку сняли во весь рост, ее стройное тело обтягивало нежно-голубое платье, рыжие волосы были заколоты в высокую прическу, в мочках ушей висели огромные бриллиантовые серьги, а в руках Володина держала тот самый клатч из «Алонсо». Очевидно, на данном этапе жизни он являлся ее любимой сумочкой. Маленькие ножки Даны украшали босоножки, щедро усыпанные стразами, и я опять увидела ее изящные аккуратные пальчики.

– Красивая женщина, – невольно вырвалось у меня.

– Кто? – тут же проявила любопытство Таня.

Я повернула к ней журнал.

– Дана, – коротко сказала Таня.

– Вы ее знаете? – удивилась я.

– Довольно хорошо, – кивнула Танечка, – она была моей постоянной клиенткой. Вот уж не ожидала!

– Чего? – напряглась я.

Таня подлила в ванночку горячей воды.

– Дана в нашем салоне обслуживалась не один год, сюда еще ее мама ходила. Вот уж кто была милейшая женщина, всегда улыбалась, оставляла щедрые чаевые, никогда пальцы не растопыривала, хотя с ее-то деньгами могла нас тут всех построить. И Дана воспитанной казалась. Она очень сильно изменилась после замужества, стала мрачной. Ой, тут такое было! – Таня вдруг испуганно замолчала.

– Говори, говори, – поощрительно закивала я.

Мастер поплотнее закрыла дверь кабинета, взяла кусачки и стала самозабвенно сплетничать.

Салон, который я посещаю, пользуется популярностью у знаменитых людей, не всякий захочет краситься и стричься на глазах у простой публики, поэтому на минус первом этаже здесь есть VIP-кабинет. Как-то раз администратор велела маникюрше:

– Иди скорей, там Володины приехали, мать и дочь.

Танечка поторопилась к лестнице, спустилась вниз и решила на секунду заскочить в туалет. Не успела она шмыгнуть в кабинку, как из предбанника послышались шаги, потом плеск воды и сердитый голос Ольги Михайловны, старшей Володиной.

– Немедленно умойся и не позорь меня перед посторонними людьми! Кому сказано, перестань рыдать.

– Слезы сами льются, – простонала Дана, – мама, если вы с папой не разрешите нам с Сережей пожениться...

– Замолчи, – отрезала Ольга Михайловна, – не бывать этому никогда!

– Мама, я покончу с собой!

– Сергей – альфонс! Жиголо!

– Он любит меня, – заплакала Дана.

– Еще бы, – фыркнула мамаша, – с твоими-то миллионами!

– Нельзя же все мерить деньгами, – с отчаянием воскликнула дочь.

– В нашем случае только так и можно, – жестко ответила Ольга Михайловна. – Сергей прощелыга, он весь в долгах. Ездит на дорогой иномарке, шикарно одевается, но денег не имеет. Нам такой зять не нужен. Не пускай сопли, отец найдет тебе отличного мужа, чем, например, плох Никита Романцев?

– Лучше умереть! – зарыдала Дана. – Он урод! Лысый! Толстый! Страшный!

– Нам не нужен зять мошенник и...

Окончание фразы потонуло в звоне.

– Господи, – закричала Ольга Михайловна.

В голосе Володиной звучал неприкрытый страх, и Танечка, наплевав на осторожность, выбежала из кабинки. Перед ее глазами предстало шокирующее зрелище. На полу осколки зеркала, у раковины стоит бледная, как смерть Дана, из ее левого запястья льется кровь.